заливе Брокен-байе нарочито устроенный домик с садом, наименовал его начальником сего места, повесил ему на шею медный знак с надписью: начальник в Брокен-байе. Но волшебные сладости, т. е. крепкие напитки и табак, к коим жители пристрастились, сильнее всех приятностей постоянной, изобильной и покойной жизни и заманивают их всегда к окрестностям города Сиднея.
Начальник брокен-байского племени Бонгари со своей женой Матори. Из альбома рисунков художника П. Михайлова
Бонгари имеет для своей семьи лодку, которая ему подарена от правительства; другие из ново-голландцев получили также лодки от жителей города Сиднея с договором, чтоб ежедневно отдавали часть изловленной рыбы. На сих лодках они выезжают ежедневно к выходу из бухты в море, удят рыбу и спешат в город, дабы отдать условленную часть; остальную же пропивают или меняют на табак.
При возвращении из города в свои жилища на северный берег им надлежало ехать мимо наших шлюпов. Каждый вечер возвращались пьяные, с ужасным криком, угрожали друг другу, а иногда брань их оканчивалась дракою.
Они также промышляют себе рыбу со скал, при береге находящихся, имея в руке из стебля дерева, называемого гумми-плант, длинную пику, которая оканчивается наподобие вил; к концам сих вил укреплены острые косточки с зазубринами; а как стебель гумми-планта длиною недостаточен, то наставляют другим таковым же стеблем, связывая их вместе накрепко волокнами из древесной коры и чтобы соединить крепче, засмаливают смолою из разных дерев.
Из сих же волокон, называемых англичанами Stric Wood, они вьют веревки для связывания своих челноков. Содрав кору с дерева в одиннадцать, двенадцать и более футов длиною, шириною в три и три с половиною фута, сгибают оную, чтоб была плоская; отступя несколько от конца коры, ставят распорки, а самые концы связывают вышеупомянутыми веревками. В такой плохой лодке разъезжают по заливам, и на лодке всегда разведён огонь.
Однажды поутру Бонгари заехал на шлюп, чтоб променять рыбу на бутылку рому. На вопрос мой – «кто тебе проломил голову?» – он равнодушно отвечал: «мой народ, быв пьян». Из сего видно, какую ом власть имеет над так называемым своим народом.
Мы из любопытства пошли ночью посмотреть, каким образом приятели наши располагаются на ночь и как они спят. При приближении нашем, верная их собака залаяла, они тотчас проснулись; увидя нас, Бонгари встал и подошёл к нам, а прочие оставались в том же положении, как лежали. Тлелось несколько огней, между которыми они спокойно спали, мужчины не отдельно от женщин, огонь грел каждого с двух сторон; группу сию составляло семейство Бонгари.
Природные жители Новой Голландии роста среднего, худощавы, особенно ноги и руки очень сухи, голова по соразмерности роста велика, цвет тела несколько светлее арапов, волосы курчавые, носы широкие, по большей части загнуты как у попугаев, рот велик и губы толсты. У некоторых отрезаны мизинцы на левой руке.
Они рассказывают, что странному сему обыкновению причиною мнение будто мизинец мешает наматывать рыбью уду, и потому оный в малолетстве отрезают. Тело их местами исчерчено параллельно и намарано красною краскою; по лицу и телу проводят белые полосы; сквозь средний носовой хрящ продевают кусок дерева. Когда ходят в лесу, всегда вооружены пикою из стебля гумми-планта.
По желанию моему Бонгари доставил мне употребляемые природными жителями оружия: щит, копьё и трезубец для битья рыбы; все сии вещи срисованы. Они также доказывают, что жители Новой Голландии несколькими веками отстали от прочих островитян южного моря.
20 апреля. К общей нашей радости, признаки цинготной болезни у двух матросов наших исчезли. Свиньи и бараны ещё скорее от той же болезни облегчились. Опухоли и багровый синий цвет на их ногах прошли, и мы должны были держать их на привязи, чтобы не убежали в лес.
Офицеры ежедневно ездили на берег, более на северную сторону в лес на охоту, откуда всегда возвращались, имея охотничьи сумки полные разными настрелянными птицами, между которыми по большей части находились особенно красивые попугаи, перепёлки, разные зимородки, из коих больших, величиною в галку, называют здесь королевскими рыболовами (King-fisher), прекрасные певцы и другие.
По приближении к окончанию работ на шлюпах, мы послали служителей на северный берег мыть все белье и платье и часто посылали их в баню, разделяя обыкновенно всех на две части.
6 мая. Предположив по совершённом изготовлении шлюпов тотчас вступить под паруса, я велел перевезти с берега обсерваторию и все инструменты по разным мастерствам, прежний и ныне заготовленный скот и птиц.
Место нашей обсерватории, как выше упомянуто, находилось на северном берегу Порт-Жаксонского залива, на мысе прямо против зализа Сиднея.
Широта обсерватории
Средняя из 5 выводов по наблюдениям около полудня – 33° 51’ 12’ южная
Средняя из многих высот полуденных – 33° 51’ 8» —
Завадовским из 12 наблюдений при обсерватории – 33° 51’ 24» »
Долгота, определенная мною из 125 расстояний луны от солнца – 51° 16’ 58» восточная
Завадовским из 125 расстояний – 151° 23’ 28» »
Штурманом Ильиным из 120 расстояний – 151° 16’ 54» —
Склонение компаса
На «Востоке» – 8° 3’ 0»
На «Мирном» – 8° 28’ 8»
Полная вода – через 9 часов 2 минуты по пришествии луны на меридиан.
Самое большое возвышение воды было четыре фута пять дюймов, 17 апреля и 5 мая в полдень.
Большой Арнольдов хронометр № 518 был впереди среднего времени 2 ч. 17 м. 16,79 с. В сутки уходил 5 м. 10 с.
Барода хронометр № 922 впереди среднего времени 1 ч. 13 м. 20,79 с. В сутки отставал 10 м. 31 с.
Малый Арнольдов хронометр впереди среднего времени 2 ч. 20 м. 53,79 с. В сутки уходил 6 м. 8 с.
Глава четвертая
Отбытие из Порт-Жаксона к Новой Зеландии. – Пребывание в проливе королевы Шарлотты. – Плавание в Великом океане. – Обретение островов Россиян. – Прибытие к острову Отаити.
7 мая. Имея намерение в следующий день выступить в море, мы снялись с фертоинга заблаговременно, приподняли гребные суда, и в 5 часов пополудни при пушечном выстреле подняли гюйс на фор-бом-брам-стеньге; по сему сигналу в 7 часов вечера приехал с берега-лоцман и ночевал на шлюпе, дабы назавтра поутру с рассветом мы могли сняться с якоря.
8 мая. Ночью дул ветер западный, временно шёл дождь и блистали звёзды. В 7 часов утра приподняли якорь и наполнили паруса; вскоре шлюп «Мирный» последовал за шлюпом «Востоком». В исходе девятого часа утра мы уже были вне залива, тогда отпустили лоцмана. На шлюп «Мирный» лоцман не приехал, и лейтенант Лазарев вышел из залива без лоцмана.
При выходе из залива встретило нас сильное волнение с носу и произвело большую килевую качку, а когда мы несколько удалились от берега, тогда ветер перешёл через S и дул StO свежий, что принудило нас закрепить брамсели, взять у брамселей по два рифа и спустить